Давайте мысленно перенесемся в Японию XVI века. 1571 год, самурайские времена, Ода Нобунага огнем и мечом объединяет Японию. И, стоит заметить, небезуспешно. Лишь измена самого преданного военачальника и сэппуку от безысходности, в смысле, ритуальное самоубийство, не дали ему закончить начатое.
Войска Нобунага осадили монастырь Энрякудзи, где укрылись мятежные сторонники князя Такэда Сингэн. Нобунага тогда устроил настоящую жесть на горе Хиэй, где стоял храм. Монахи, женщины и дети были вырезаны, а сам храм постарались сравнять с землей.
Ходят легенды, что когда последние защитники монастыря собрались в надвратной башне и осаждающие подожгли первый этаж, настоятель обратился к братии с вопросом:
«Итак, мы окружены пламенем. Как собираетесь вы в этот решительный миг вращать Колесо Закона Будды?»
Допустим, что основания у этой легенды есть. Вроде как настоятель монастыря успел написать и схоронить последнее стихотворение, в котором он рассуждал о том, что если ум спокоен, то даже пламя покажется прохладным.
Спустя четыре века, в октябре 1962 года, а это, напоминаю, самый разгар Карибского кризиса, Хрущев и Кеннеди ведут переговоры, стараясь предотвратить войну.
В это время, в океанских глубинах Северной Атлантики происходило что-то наподобие последних минут защитников монастыря Энрякудзи. Одиннадцать эсминцев ВМС США и авианосец “Рэндольф” загнали на глубину советскую подводную лодку Б-59 не давая ей всплыть.
Представьте себе филиал ада – плавучая могила в пучине морской. Невыносимая жарища и духота из-за отказавшей системы кондиционирования воздуха. Повышенное содержание углекислого газа. Все на взводе и на нервах. Пресной воды – по чашке в день на человека. И глубинные бомбы – словно тебя запаяли в железную бочку и старательно лупят по ней кувалдой.
Весь ужас происходящего, будто перечисленного мною мало, заключался в том, что на подлодке была ядерная торпеда Т-5 – 10 или 15 килотонн. И никакой связи с сушей.
На лодке находилось три старших офицера, и двое из них (или один, тут показания источников разнятся) были за то, чтобы выпустить торпеду и превратить авианосец “Рэндольф” в … даже не знаю, что от него бы осталось.
А это всё… Финита ля комедия… Третья Мировая…
И ни в Кремле, ни в Белом Доме, никто вообще ни сном ни духом, на каком уровне, и в каких условиях принималось такое судьбоносное решение.
И человек, которого десятилетия спустя директор архива Службы национальной безопасности США Томас Блэнтон назвал “Парень, который спас мир”, а в миру его звали Василий Архипов, каким-то чудом ПЕРЕУБЕДИЛ двух других запускать торпеду.
Альтернатива была только всплывать. Туда, где ждут эсминцы и авианосец. Тут дальше хитрая история, как происходила коммуникация подводной лодки, преследователей и командования на суше. Но Б-59 всплыла. Ее никто не атаковал. Как-то они там все мирным путем разошлись. Подлодка отправилась восвояси, торпеда не была запущена, и Третья мировая не началась.
Сентябрь 1983 года. Холодная война в самом разгаре. Америка разворачивает ядерные ракеты. Советы Всего несколько недель назад сбили южнокорейский пассажирский самолет, рейс КЕ007. Погибли все 269 человек, находившиеся на борту. И среди них, как назло, американский конгрессмен из Джорджии.
Дальше все по классике. “Мы не сбивали. Это провокация. Обоснуйте, докажите”.
Детали по этому рейсу всплыли только через десять лет.
И на этом фоне, когда уже не экипаж подлодки, а верхушки супердержав, на взводе и на нервах, спустя пару недель, в секретном городе Серпухов-15, в Московской области, в бункере, где располагалась станция слежения “Око” (а её задачей было раннее оповещение о возможной ракетной атаке), раздается сигнал тревоги.
Летят американские ракеты.
Ну вы уже поняли, да? Ядерная война, которой удалось избежать во время Карибского кризиса, началась.
У дежурившего тогда Станислава Петрова на этот счет есть четкая инструкция – незамедлительно сообщать начальству, чтобы запускать ответный ракетный удар.
Если сигнал тревоги – это, как будто вострубил первый ангел из откровения Иоанна Богослова, то он, Станислав Петров, станет, по факту, вторым.
Начинается апокалиптическая симфония – на землю падают град и огонь, звезда полынь…
Ну и дальше по тексту.
Мне кажется, что мы очень обязаны тому, как хорошо работала префронтальная кора Станислава Петрова. Как хорошо сработали механизмы торможения. А именно – Петров связался с дежурным, и сказал, что это ложная тревога.
Представьте себе лица его подчиненных. У одних вся жизнь перед глазами, а у других горькая досада, что последней сигаретой в их жизни будет какая-нибудь Ватра или Космос. Ну просто потому, что на нас вот сейчас обрушится смерть, а подполковник сошёл с ума, и мы не дадим сдачи, и вот просто всё. Конец.
Спасло наш мир то, что Петров ДУМАЛ. А именно, что в ядерной войне нет победителей. Есть выжившие. Наверное… Может быть… Но это не точно… А система сообщила о ПЯТИ ракетах. Хотя по всей логике Это должен быть шквал, одеяло огненной смерти… А не вот эти жалкие пять штук. Вдобавок, наземные радары ничего не засекли. И по всему выходит, что это ложное срабатывание.
В итоге это оказалось отражением низких облаков, принятых датчиками системы за ракеты. Что-то в таком духе.
Объединить эти две истории я хочу одной общей мыслью. Возможно, вы слышали, что такое Часы Судного дня Или Doomsday Clock по-английски — проект журнала Чикагского университета Bulletin of the Atomic Scientists или «Бюллетень учёных-атомщиков», начатый в 1947 году создателями первой американской атомной бомбы.
Это такие условно-метафорические часы показывающие без нескольких минут полночь. Время, оставшееся до полуночи, символизирует напряженность международной обстановки.
А полночь – это ядерный катаклизм.
С 60го по 63й год Часы показывали без семи минут полночь. В 84ом – без трёх. С 2020 года Часы показывают 23:58:20. Это из-за прекращения договора о ракетах средней и малой дальности, Ирана, Северной Кореи, информационной войны в киберпространстве, фэйковых новостей, пандемии дезинформации. И, как вы догадываетесь, это далеко не полный список.
Меньше двух минут до полуночи.
К месту придется цитата одного мыслителя, который много думал
О природе человека:
Всё, что характерно для времени войны, когда каждый является врагом каждого, характерно также для того времени, когда люди живут без всякой другой гарантии безопасности, кроме той, которую им дают их собственная физическая сила и изобретательность. В таком состоянии нет места для трудолюбия, так как никому не гарантированы плоды его труда, и потому нет земледелия, судоходства, морской торговли, удобных зданий, нет средств движения и передвижения вещей, требующих большой силы, нет знания земной поверхности, исчисления времени, ремесла, литературы, нет общества, а, что хуже всего, есть вечный страх и постоянная опасность насильственной смерти, и жизнь человека одинока, бедна, беспросветна, тупа и кратковременна.
Это отрывок из “Левиафана” Томаса Гоббса – трактата о природе и становлении государства, базирующемся на принципе “войны всех против всех” как естественного следствия человеческой природы, которую можно выразить четырьмя словами – Homo homini lupus est. Человек человеку волк.
В культовом произведении Виктора Пелевина “Чапаев и Пустота”, уже во второй ее половине есть драматичная сцена. Когда ранее направляемые Чапаевым красные ткачи – вооруженный пролетариат – сорвались с цепи и начали устраивать дестрой, сам Чапаев почему-то сидел в бане. И на фразу Петьки:
– Слушайте, Чапаев! Они, кажется, подожгли усадьбу!
Он отвечает:
– Что поделать, Петька, так уж устроен этот мир, что на все вопросы приходится отвечать посреди горящего дома.
И тут мы возвращаемся к осажденному монастырю на горе Хиэй.
Как бы нам не хотелось иметь ту степень дзена и cтоического принятия как у собачки, пьющей свой душистый кофе посреди пожара, из мема “This is fine”, трудно не думать о том, что наш мир сегодня – это следствие бессчетного количества больших и малых выборов сделанных разными людьми.
И, как мы убедились всего на двух историях, в каких-то условных, узловых точках история пошла так, а не иначе, благодаря паузе.
Паузе, которую люди делающие этот выбор смогли взять, чтобы подумать. Паузе,которую им подарили механизмы торможения в префронтальной коре. Секунды, которые нейрофизиология их тел выиграла у интуитивной эволюционной прошивки, чтобы запустить то самое МЕДЛЕННОЕ мышление, про которое говорил (и писал) Дэниел Канеман.
И мне бы хотелось всем нам пожелать, чтобы всем тем, кому придется делать сложные и судьбоносные выборы посреди горящего дома, имели возможность сделать паузу, как Станислав Петров и Василий Архипов…И подумать.
И чтобы вопреки мрачному прогнозу Томаса Гоббса, наша культура помогла нам облегчить участь заложников нашей биологии. Хотя бы в целях самосохранения.
А у нас, как у последних защитников осажденного монастыря Энрякудзи, было пронзительное и ясное понимание того, что мы делаем с жизнью, которая у нас есть.
