Какистократия – это, по-гречески, буквально “власть худших”. Kakistos (κάκιστος; худший) и kratos (κράτος; власть). Как выразился в письме своему другу американский поэт Джеймс Рассел Лоуэлл:
Что вызывает у меня сомнения и тревогу, так это деградация морального тонуса. Является ли это результатом демократии или нет? Является ли наше “правительство народа из народа для народа” или, скорее, какистократия, для выгоды жуликов за счет дураков?
Клептократия, или ворократия, уже не кажется чем-то из ряда вон выходящим. Еще двести лет назад Карамзин на вопрос эмигрантов о том, что происходит на родине, ответил односложно и лаконично “Воруют”. Так и нам сегодня дворцы, яхты, гольф-клубы и прочее стяжательство мирских благ власть придержащими, вопреки всем религиозным заветам, не кажется чем-то экстраординарным.
Однако, стоит разделять жадность и некомпетентность. Рекомендация населению лечить инфекцию приемом отбеливателя внутрь, или уверенная констатация отрицательного роста экономики – это звоночек. Это колокола которые звонят по нам. Когда сладкая песнь обещаний руководящих массами популистов начинает больше напоминать по содержанию абстрактный хип-хоп, то граница между фаталистическим сарказмом и выученной беспомощностью в мироощущении населения неуловимо смазывается.
Из указов изданных Петром I, самый полюбившийся публике, якобы изданный в 1708 году (возможно, что и выдумка), звучит следующим образом:
„Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство.“
Любопытно здесь то, что мало кто задумывается, что кроется за этими словами. В криминальной среде, в мафиозных кругах, у якудзы, и, как это ни парадоксально, научно-исследовательских институтах, встречается, на первый взгляд, парадоксальная ситуация, когда верхушка условной “власти”, изобилует откровенно некомпетентными людьми. Градиент – от пресловутой придурковатости до вопиющего убожества.
Этот кажущийся парадокс можно объяснить сквозь призму изучения коммуникации в криминальных пластах общества. В отличие от обычной (ordinary) жизни, где совместные начинания и предприятия индивидуумов в большинстве случаев выигрывают от прямой и прозрачной коммуникации, а доверие достигается с помощью уже сложившихся процедур, институций и посредников, в криминальной среде это большая проблема. Если вы, условно говоря, жулик, то как вы можете доверять другому жулику? Институт репутации здесь работает совсем иначе, коммуникация далеко не прозрачна, обман повсеместен, а шкурные интересы редко совпадают.
Политики несущие дичь в медиапространстве, топ-менеджеры с треском проваливающие реформы и все порученные им проекты, бездарные управленцы, бестолковые министры. Все они в данном случае аналогичны туповатому подручному мафиози средней руки, который всем своим видом демонстрирует начальству свою бестолковость и, замечательное украинское слово, неспроможність. С какой целью? Это то, что называется trust-inducing incompetence. Нужно не только не смущать начальство своим разумением, но не вызывать подозрений в том, что ты можешь быть претендентом, конкурентом или вражеским агентом. Я ничего без тебя не могу, хозяин, я ни на что, кроме своей скромной функции, не пригоден, я убог, ничтожен, и не представляю из себя угрозы.
Награждение непричастных и наказание невиновных. Макиавелли писал, что те, кто считает заслуженной полученную награду, не чувствуют себя обязанными тем, кто их наградил. А ордена заслуженного кавалера n-ной степени за отсутствие каких-либо заслуг, за ничего – это конь Калигулы ставший сенатором. Только в отличие от коня, двуногое животное будет еще больше предано своему хозяину.
Драматизм ситуации заключается в наличии у какистократов рычагов управления экономикой, военной машиной и силовых методов контроля общества. А свита разномастных убожеств и приспособленцев служит надежным буфером от проникновения в эту среду любых драйверов изменений, способных поколебать или нарушить сложившийся порядок.
Представьте себе образно человеческую цивилизацию как поезд, на манер пелевинской “Желтой стрелы” или нетфликсовского сериала “Прознающий снег” (Snowpiercer). У Пелевина персонаж сходит с поезда символически начав настоящую жизнь, в “Пронзающем снег” сезон заканчивается тем, что за пределами поезда есть жизнь, а не одно только белое безмолвие. Но откуда у нас такая оптимистичная уверенность, что впереди не обрыв? И что свет в конце тоннеля это светлое будущее, а не огни встречного поезда?
