Случалось ли вам когда-нибудь держать соседу газетку? Зачем, спросите вы. Чтобы не закрасить лишнее, задувая из баллончика серой автомобильной краской щиток с кнопками этажей в лифте. Зачем, снова спросите вы. Чтобы закрасить старые цифры. Почему, наконец спросите вы. Потому, что они были неаккуратно нарисованы. “Тут нікому нічого не треба, ніхто крім мене нічого не робить”.
В девять вечера в субботу имел место ритуал рукоположения в соседи: вонь краски, инструктаж по нумерации, сосед с девятого этажа бьющий ногой в дверь лифта на первом этаже (хуярю-хуярю, а воно не йде), потом пиздующий к себе наверх с двумя полными сумками из супермаркета, изрыгающий проклятия — мы же заблокировали двери, чтобы лифт не катался — цитаты из “Служебного романа” (Ну, в вашей практичности я нисколько не сомневалась, товарищ Новосельцев) с поглядыванием искоса, всё это заканчивается интервьюированием (кто, шо, откуда, мама-папа, кто по жизни), но отсутствие маркера, чтобы перерисовать цифры, оставляет нотку недосказанности.
Молодому поручается приобрести маркер и аккуратно подписать этажи. По воскресеньям (то есть завтра) сосед ходит в церковь, и где-то в обед уже оказывается дома. Хорошо бы цифры в лифте к этому времени уже были, “чтобы люди не запутались, куда ехать”.
Жизнь так распорядилась, что к обеду не получилось.
Вечером там был чистый, свежеокрашенный (с перекрытием) щиток с многозначительным прочерком чёрным маркером у неработающей кнопки. Скрывая под вчерашним свежим слоем долгую и непростую историю всех окурков, жвачек, плевков и перекрашиваний, “пустые” кнопки ждали обещанных цифр.
Не покидает беспокойство, что кто-то мог уехать не на тот этаж и заблудиться.
По теме (о том же соседе):
Обсессивно-компульсивное расстройство и ритуализированное поведение
