Как мы оказались посередине между шимпанзе и бонобо, и как в нас сочетаются два вида агрессии? Ричард Рэнгем описывает прелюбопытнейшую теорию о том, что двойственность нашей натуры (терпимость к представителям своей группы и порой запредельная жестокость к чужакам) может объясняться процессом “самоодомашнивания” происходившим почти аналогично процессу одомашнивания Дмитрием Беляевым лисиц — отбором по сниженной агрессивности. В случае человека, отбор происходил благодаря “тирании кузенов” — когда в эгалитарном обществе охотников-собирателей появлялся глухой к социальному прессингу потенциальный тиран, “кузены” — более слабые члены группы шушукаясь и делясь своим отношением к wannabe-тирану, “сверяли часы”, синхронизировались и элиминировали гены тирана из генофонда группы путем смертной казни различными способами. Растянутый во времени этот процесс привёл к проявлению результатов “синдрома одомашнивания” и целому ряду изменений в нашей морфологии и поведении.
Парадокс добродетели: Кто был прав — Гоббс или Руссо?
Люди способны на величайшее благо и запредельное зло. Мы спасаем жизни и калечим судьбы, оберегаем и насилуем, выхаживаем и вырезаем под корень, бережно взращиваем и беспощадно стираем с лица Земли. Как в нас уживаются самоотречение (selflessness) и эгоизм (selfishness)?
Существует два классических объяснения этой парадоксальной комбинации противоположных качеств. Оба склоняются к тому, что наше поведение обусловлено биологией и только одно из качеств является продуктом эволюции. Разница в том, какое является врожденным.
Позиция ассоциированная со взглядами Жана-Жака Руссо и понятием “благородного дикаря” (Noble savage) испорченного цивилизацией, предполагает, что изначально человек добр и чист помыслами. Развратили его козни дьявола и первородный грех, если смотреть с религиозной точки зрения, или же империализм, патриархат и неравенство, с более светской.
На самом деле, как это часто бывает, и Руссо был не столь наивен, и “благородного дикаря” ему приписали ошибочно (подробнее можно почитать в The Myth of the Noble Savage Эллингсона), но стереотип уже устоялся, а сути проблемы это не меняет.
Противоположный, циничный взгляд, еще называют гоббсовским, по имени автора нашумевшего в свое время произведения «Левиафа́н, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского», Томаса Гоббса. Если постараться описать эту позицию двумя фразами, то это “homo homini lupus est” (человек человеку волк) и “bellum omnium contra omnes” (война всех против всех). С этой точки зрения, естественное состояние человека предельно эгоистично, а массовое столкновение частных эгоистических интересов выливается в хаос и войну.
История человечества полна аргументами в пользу обоих взглядов. Как же все-таки образовался этот парадокс добродетели?
Шимпанзе и бонобо: две стороны одной натуры
Кто такие шимпанзе и то, что они наши самые близкие родичи, слышал каждый школьник. А вот про бонобо, которых еще называют карликовыми шимпанзе, знают далеко не все. И это неудивительно, ведь “открыл” их немецкий зоолог Эрнст Шварц только в 1928 году, в процессе изучения черепа, как он думал, молодого шимпанзе, который оказался черепом взрослой особи другого вида. Ходят слухи, что вид хотели назвать Pan satyrus, намекая на их любвеобильность (гуглим “сатириаз”), но в результате назвали уменьшительно-ласкательно Pan paniscus, слегка отодвинув их в тень “старших братьев” шимпанзе, Pan troglodytes.
Получается, что не только одни шимпанзе наши близкие родственники по эволюционному древу. И если немного упростить, то повадки шимпанзе и бонобо можно спроецировать на человеческую натуру, как условно “гоббсовские” и руссовские” (в английском языке это будет куда благозвучнее, Hobbesian and Rousseauian). Шимпанзе агрессивные и территориальные, бонобо — миролюбивые и демократичные. у одних уровень внутри- и межгруппового насилия достаточно высок, а у других — куда ниже. У шимпанзе патриархат, а у бонобо матриархат. Но, почему? Как? Об этом чуть позже.
Агрессия: горячая и холодная
В 1965 году испанский нейрофизиолог Хосе Мануэль Родригес Дельгадо поразил публику как “бесконтактный матадор”, остановив быка с помощью… радиопередатчика. “Вмонтированный” в хвостатое ядро быка (caudate nucleus), один из базальных ганглиев мозга, стимулятор (stimoceiver) активированный передатчиком, обеспечил историческую картинку быка впавшего в ступор, вместо того, чтобы проучить дерзкого “матадора”. Вот он, рассвет эпохи mind control, предтеча Neuralink, привет Илон Маск. Дельгадо на волне успеха замахнулся на “переучивание” людей с помощью управляемых дистанционно электродов, затея, которая ни к чему не привела, но в целом это был достойный прецедент в нелегком деле изучения нейрональных основ агрессивного поведения.
В 1993 году Леонард Берковиц постарался подбить итоги многих работ по изучению поведения животных, криминологии, исследований детского развития и клинической психологии в своей книге “Агрессия: её причины, последствия и контроль” (Aggression: It’s Causes, Consequences and Control). Он разделил агрессию “реактивную” и “инструментальную”, которую сейчас больше называют проактивной.
Реактивная агрессия, “горячая”, это пресловутое “бей или беги” вызванное активацией симпатической нервной системы, реакция организма на непосредственную угрозу включающая в себя злость и/или страх. В социальном контексте это зачастую ответ на провокацию, оскорбление, унижение или просто фрустрацию. И, как можно догадаться, реактивная агрессия чаще встречается у самцов как элемент битв за статус и право на спаривание (mating rights).
Проактивная агрессия, “холодная”, это совсем другое дело. Она запланирована, подготовлена, не связана во времени с раздражающим/провоцирующим стимулом, и в момент реализации может характеризоваться отсутствием ярко выраженных эмоций. Это целенаправленный и осознанный акт насилия. В отличие от реактивной агрессии, где целью чаще всего выступает избавление от неприятного стимула, в случае проактивной агрессии целью является само насилие или достигаемый с её помощью результат: месть, ресурсы, власть, устранение конкурента, реализация садистической фантазии.
Эволюционист Johan van der Dennen считает, что реактивная агрессия ответственна за большинство невоенных убийств. Ревность, самозащита, домашнее насилие, пьяная драка — бóльшая часть этих убийств, будучи плодом вспышки эмоций, непреднамеренна и агрессоры зачастую сожалеют о содеянном. Исторически, система правосудия в человеческом обществе проводила черту между хладнокровным убийством и убийством в состоянии аффекта, применяя в каждом случае разное наказание.
Адриан Рэйн, автор книги “Анатомия насилия: биологические корни преступления” (The Anatomy of Violence: The biological Roots of Crime), с помощью ПЭТ сканирования изучал мозг осужденных за убийство и пришёл к выводу, что у “реактивных” убийц хуже обстоят дела с контролем импульсивного поведения, судя по сниженной активности префронтальной коры.
Чем лучше мы понимаем природу агрессии, тем выше наши шансы как-то её снижать. И тут, как водится, есть две новости. Хорошая заключается в том, что в случае реактивной агрессии, во многих случаях с ней можно справляться корректируя уровень серотонина СИОЗС-препаратами (Селективные Ингибиторы Обратного Захвата Серотонина). Плохая же новость в том, что проактивную агрессию удалось подавить только в экспериментальных условиях с помощью транскраниальной магнитной стимуляции.
Человек — одомашненное животное?
Иоганн Фридрих Блюменбах, отец антропологии, человек, который отделил в таксономии шимпанзе от орангутанов, ему же шимпанзе обязаны своему латинскому названию Pan troglodytes. За его классификацию рас, включающую Caucasian, его периодически обвиняют в расизме. Американский палеонтолог и эволюционист Стивен Джей Гулд яростно бросался на защиту Блюменбаха. Он утверждал, что не было менее расистского и более эгалитарного мыслителя в Эпоху Просвещения, среди занимавшихся вопросами разнообразия человека.
Предполагая что нет в мире более одомашненного животного чем человек, Блюменбах вторил Теофрасту унаследовавшему от Аристотеля высокий титул лидера Афинской школы перипатетиков. Разница по времени в два тысячелетия, а идея одна и та же. Должно быть что-то в этом есть.
Небезызвестный вам современник Блюменбаха — Карл Линней, отец современной таксономии, которому мы еще обязаны биномиальной номенклатурой — Homo sapiens, Tyrannosaurus rex, Pan troglodytes, такое обозначение “род, вид”. Так вот Линней считал, что существуют Homo sapiens ferus — одичалый или дикий подвид человека разумного, ведущий безблагодатный звериный образ жизни где-то в европейских лесах.
И с этим как раз связана очень занимательная история. В 1724 году, в Германии, нашли вышедшего из леса мальчишку лет двенадцати. Натуральный Маугли ел траву, говорить не мог, справлял нужду где будет настроение, вел себя естественно, как бестревожное дитя природы. Назвали его по месту нахождения — Питер из Гамельна. Из того самого Гамельна, из которого, согласно легенде, крысолов увел из всех городских детей за неуплату услуг по дератизации, когда городские власти зажали бюджет. Не злите фрилансера, это называется.
Так вот этот маугли из Гамельна попал к королю Англии Георгу I. Тот в свою очередь представил его местным интеллектуальным кругам, где был и Джонатан Свифт. Есть предположения, что впечатлившись зрелищем одичавшего человеческого детеныша лишенных малейшего налета цивилизации, он закончил свой цикл рассказов посвященный путешествиям Гулливера столь мрачным образом. Не буду спойлерить, эти несколько десятков страниц определенно стоят вашего внимания. Скажу только, что Гулливер встретил образчик жесточайшей сатиры на род человеческий, который был еще отвратительнее из-за контраста с цивилизованными и когнитивно развитыми, высокоморальными говорящими лошадьми. Ходят слухи, что эта часть приключений Гулливера в свое время вдохновила французского фантаста Питера Буля на “Планету обезьян”, из которой родилась известная кинофраншиза.
Возвращаясь к несчастному пацану из Гамельна, то Блюменбах выяснил и заявил, что никакой тот не Homo sapiens ferus, а несчастный ребенок изгнанный из семьи в раннем возрасте. Скитался в лесах годами не найдя пристанища у людей, на каких-то звериных инстинктах выжил. Так что это полный разгром линнеевской идеи и лишнее доказательство того, что представляет из себя человек без подключения к матрице распределенной социальной реальности.
Ладно, одомашненное так одомашненное, животное так животное. Вопрос тогда в другом, а кто занимался одомашниванием человека? Давайте поправим на голове треуголку из фольги и на минуту забудем про исконные и сакральные мифы, Лемурию, Гиперборею, что там у кого на повестке дня. Кто или что были фактором селекции человека? Дарвин изрядно поломал над этим голову, но ни к чему особо не пришёл. Уже в ХХ веке Феодосий Добжанский, который известен фразой “ничто в биологии не имеет смысла, кроме как в свете эволюции”(с чем я лично согласен), так вот он в 1962 году безрадостно подытожил, что “концепция одомашнивания человека в настоящее время слишком смутная (vague) Идея, чтобы быть научно продуктивной”.
Идея одомашнивания не прошла мимо Евгения Фишера и Конрада Лоренца печально известных своими идеями евгеники и расовой гигиены. Смех в том, что оба утверждали противоположные вещи. С точки зрения Фишера, истинный ариец — это максимально одомашненный и потому совершенный человек, не то что окружающее полудикое быдло. А Лоренц сокрушался, что одомашнивание — это источник дегенерации.
А в чем, собственно, заключается одомашнивание? В своей книге 1868 года “The variation of animals and plants under domestication” Дарвин заметил, что кроме самой важной характеристики одомашненного животного, покорности (docility), есть еще такой часто встречающийся признак как висячие уши (floppy ears), или характерное пятно белого цвета на лбу. А в 2003 году Helen Leach в своей статье Human Domestication Reconsidered определила, чем же одомашненные животные, включая человека, отличаются от диких:
Первое — это размеры. Селекционируя уже одомашненных собак и лошадей можно получить мощные и крупные породы. Но первоначальное снижение размеров (которое объективно оценивается по костям) даже служит археологам для определения времени одомашнивания того или иного вида животных. Мы куда более субтильные, чем тот же Homo erectus. Я бы не стал конфликтовать с таким, лучше сразу отдать кошелек – здоровее будешь.
Второе — это лицо. У нас оно более плоское и короткое; у самцов — более феминизированное (более аккуратное), не такие мощные челюсти.
Третье — это половой диморфизм. Современные самцы меньше отличаются от самок по физическим параметрам. Не такие крупные тела, не такие надбровные дуги (есть, кстати, забавная гипотеза, что это, простите за каламбур, адаптация из-за получения по лицу). Уже не горилла, еще не Джонни Депп.
И четвертое — меньше мозг. Да-да, за последние 30 000 лет наш мозг стал, в среднем, на 10% меньше. Уймите истерику внутреннего евгениста-френолога, на когнитивных способностях это не должно было сказаться. Утешимся тем, что морская свинка справляется с подлыми загадками экспериментаторов в белых халатах лучше своих диких родственников. А ведь у неё мозг на 14% меньше.
Если взглянуть на все эти признаки вместе, то они также описывают чем собака отличается от волка. И потому расскажу вам сейчас о лисах. Хорош каламбур, да?
Новосибирск, 1958 год. Генетик Дмитрий Беляев начинает карьеру в Институте цитологии и генетики. Кстати сказать, к генетике он пришел по стопам старшего брата репрессированного Сталиным за недозволенный интерес к идеологически враждебной западной генетике. Его младший брат Дмитрий решает заняться вопросом разведения черно-бурых лис, которых сюда завезли из Канады, с острова Принца Эдварда в 1920 году. Красивая шкура, дорогая, но вот незадача — потомство дают только раз в год, оставаясь, по факту, дикими животными в неволе. Беляев делает смелое предположение, что должна быть связь комплекса признаков синдрома одомашнивания со сниженной агрессией. И самоотверженно берется это проверить. Позвольте обратить ваше внимание, что селекция млекопитающих — это долгосрочное развлечение, буквально ГОДЫ. Нужно очень любить свое дело.
В 1959 он начал отбирать черно-бурых лис для скрещивания по одному-единственному признаку: сниженной агрессивности. Которую, как вы понимаете, достаточно легко и удобно обнаружить и оценить. И результаты появились гораздо раньше, чем ожидалось. Спустя три поколения лисы перестали испуганно шугаться от людей. В четвертом поколении появились лисы, которые виляли при виде человека хвостом. В шестом поколении — поскуливали чтобы привлечь к себе внимание, обнюхивали и лизали руки. К десятому таких “элитных” лис было около 18 процентов, к тридцать пятому — около 80. Спустя всего десять лет, в 1969 году среди лис стали регулярно появляться особи с пресловутой белой “звездочкой” на лбу, а 40% самок щенились ТРИ раза в год вместо одного. Кроме этого, у них появились характерные собачьи хвосты бубликом и висячие уши, уменьшилась морда и череп, стали короче лапы.
Дмитрий Беляев и Людмила Трут, которая была его напарником и продолжила работу над проектом после его смерти, селекционируя лис по сниженной агрессивности получили, в общем-то, собаку. То же самое Беляев и Трут осуществили с крысами и американскими норками, с тем же результатом. Сохраняются ли признаки одомашнивания без давления селекции? Эта одомашненная норка была куплена Канадой в коммерческих целях, и оказалась настолько успешной, что единожды сбежав в Европе распространилась в регионе, а в Беларуси даже потеснила местных норок и хорьков. И спустя приблизительно восемьдесят их поколений, эти норки на свободе выглядят так же, как их порабощенные пращуры из канадских питомников.
The “Domestication Syndrome” in Mammals: A Unified Explanation Based on Neural Crest Cell Behavior and Genetics
В 2014 году группа ученых предположила, что объяснить синдром одомашнивания можно легким дефицитом нервного гребня во время эмбрионального развития (mild neural crest deficit during embryonic development). В наружном зародышевом листке, эктодерме, из которого, в числе прочего, из нервной трубки развивается нервная система, есть группа клеток, которые называются клетками нервного гребня (Neural Crest Cells, NCC). В процессе вторичной нейруляции, более поздней стадии развития нервной трубки, они мигрируют по всему телу давая клеточным прекурсорам многих линий. Из NCC образуются меланоциты — вот объяснение в изменении пигментации, вот и белое пятно на лбу; остеобласты — изменения анатомии черепа; хондроциты — вот и висячие уши; одонтобласты — изменения в зубах. А еще синдром одомашнивания вызывает уменьшение надпочечников и снижение базального уровня кортизола. Плюс изменения в репродуктивном цикле: более частый эструс и не столь жесткая сезонность размножения, возможно, в силу ослабления ингибирующего действия гипоталамо-гипофизарно-гонадной оси на организм самок.
