Если вы не можете найти полный текст какой-то из статей — напишите мне в личку.
Adaptive Solutions to the Problem of Vulnerability During Sleep
Сон – это поведенческое состояние пониженной активности с множеством очевидных биологических функций. С практической точки зрения, сон требует адаптивного компромисса между выполнением присущих ему биологических функций, какими бы они ни были, и выполнением других биологических целей, необходимых для выживания, целей, которые могут быть достигнуты только в состоянии бодрствования, таких как поиск пищи, воды и товарищей. Однако спящий организм сталкивается с дополнительной проблемой – повышенной уязвимостью перед внешними угрозами, характерными для данного вида, такими как хищники, видовые враги и силы природы. Во время сна мы хуже реагируем на внешнюю среду, медленно реагируем на пробуждение и вообще не можем двигаться во время одной из специфических фаз сна (REM-сон), если речь идет о видах, которые переживают именно эту стадию сна.
Даже если не рассматривать конкретные биологические функции сна, все организмы сталкиваются с проблемой расходования энергии для обеспечения ресурсов, но при этом не растрачивая энергию в периоды, когда ресурсов не хватает и они особенно уязвимы перед хищниками и другими природными угрозами. В этом смысле сон можно рассматривать как состояние “адаптивного бездействия”, когда организмы спят столько и таким образом, чтобы наилучшим образом соответствовать и способствовать выживанию в своей конкретной экологической нише. К этому следует добавить растущее количество доказательств, подтверждающих различные функции сна, такие как очищение мозга от токсинов, обработка памяти , синаптическая модуляция, энергетический гомеостаз, регуляция иммунной системы, эмоциональная адаптация – вот лишь некоторые из предложенных функций, которым в последние годы уделялось значительное внимание.
В этой статье мы рассмотрим возможность того, что многие из особенностей сна эволюционировали, по крайней мере, частично, чтобы решить проблему уязвимости, присущую сну. Любая функция, которая может смягчить уязвимость, присущую этому поведенческому состоянию, в принципе может увеличить шансы на репродуктивный успех и выживание данного вида. Основная цель данной статьи – рассмотреть потенциальные адаптации, которые могли усилить бдительность и снизить уязвимость во время сна в нашем эволюционном прошлом и которые могут продолжать делать это сегодня. Я буду рассматривать адаптации, которые могли бы принести пользу не только отдельным особям, но и группам, к которым они принадлежат, в соответствии с теорией родственного отбора. В этом отношении данная статья опирается на предыдущие работы на эту тему, связанные со сном как групповым поведением.
Важно отметить, что в данной работе будет признано различие между более или менее инстинктивными чертами, связанными со сном, которые могли развиться специально для снижения уязвимости во время сна (т.е. адаптации), и теми, которые могли быть использованы позднее в эволюционной истории для выполнения этой функции (т.е. экзаптации). Кроме того, в данной статье будут отдельно рассмотрены некоторые недавние культурные события, которые могут быть полезны с точки зрения снижения уязвимости во время сна, даже если они появились слишком недавно в эволюционном времени, чтобы приобрести адаптивное значение в строгом биологическом смысле.
The puzzle of monogamous marriage
Приблизительно 85% антропологических обществ разрешают мужчинам жениться на нескольких женах. Наличие жен всегда положительно ассоциируется со статусом, богатством или знатностью, даже в высокоэгалитарных кормовых обществах. После возникновения сельского хозяйства, по мере роста размеров, сложности и неравенства человеческих обществ, уровень полигинных браков усилился, достигнув крайних значений в самых ранних империях, правители которых собирали огромные гаремы. Однако сегодня, когда разрыв в абсолютном благосостоянии превышает все, что было в истории человечества, моногамный брак является нормативным и законодательно закрепленным в большинстве высокоразвитых стран мира. Хотя истоки комплекса норм и институтов, составляющих современный брак, можно проследить в классической Греции и Риме, глобальное распространение этой своеобразной системы брака произошло лишь в последние столетия, когда другие общества стремились подражать Западу: законы, запрещающие полигинию, появились в 1880 году в Японии, в 1953 году в Китае, в 1955 году в Индии и в 1963 году в Непале. Учитывая его историческую редкость и очевидное несоответствие большей части нашей развитой психологии, почему этот брачный пакет распространился так успешно? Исторически возникновение моногамного брака особенно озадачивает, поскольку именно те мужчины, которые больше всего выигрывают от полигинных браков – богатые аристократы – часто оказывают наибольшее влияние на установление норм и формирование законов. Тем не менее, мы здесь.
В данной работе развивается и проверяется гипотеза о том, что современный пакет норм и институтов, представляющий собой моногамный брак, сформировался в ходе культурной эволюции, вызванной межгрупповой конкуренцией – совокупностью процессов, называемых культурным групповым отбором. Идея заключается в том, что конкуренция между сообществами – такими как нации, государства или религиозные организации – благоприятствует тем нормам, ценностям, верованиям, практикам и институтам, которые наиболее эффективно используют, укрепляют и формируют наши мотивации и поведение таким образом, чтобы добиться успеха в межгрупповой конкуренции. На протяжении веков эти процессы могут привести к распространению социальных норм и институтов (формальных и неформальных), которые создают преимущества на уровне общества и снижают совокупные общественные издержки, тем самым давая преимущество в межгрупповой конкуренции. Межгрупповая конкуренция не обязательно должна приводить к насильственным конфликтам, поскольку такие процессы могут привести к дифференцированному распространению убеждений, норм и институтов от более успешных обществ к менее успешным. Этот аспект культурного группового отбора может быть особенно важен для распространения нормативной моногамии.
Исследователи, от биологов до историков, давно обратили внимание на то, что моногамный брак является загадкой и предположили, что такие нормы распространяются из-за их группового благоприятного воздействия. В то время как историки, рассматривающие эту загадку, показали, что европейские исторические записи, по крайней мере, соответствуют процессу, обусловленному культурным групповым отбором, мало работ было посвящено разработке и проверке прогнозов относительно того, как нормативная моногамия влияет на индивидуальную психологию, или как (если вообще влияет) эти эффекты в совокупности влияют на группы. Таким образом, наши усилия здесь сосредоточены на разработке более широких теоретических и эмпирических вопросов, а не на детализации исторических случаев.
Мы развиваем эту гипотезу следующим образом. Во-первых, мы отличаем стратегии спаривания от брачных систем и выясняем, какие аспекты нашей эволюционировавшей психологии могут быть использованы или усилены культурным групповым отбором, а какие аспекты должны быть подавлены. Во-вторых, мы разработаем ряд проверяемых гипотез и их эмпирические последствия. Мы предсказываем, что навязывание моногамного брака снижает мужскую репродуктивную конкуренцию и подавляет внутриполовуюконкуренцию, что сокращает размер пула низкостатусных, ориентированных на риск, неженатых мужчин. Эти эффекты приводят к (i) снижению уровня преступности, насилия над личностью, внутрисемейных конфликтов и рождаемости, и (ii) увеличению родительских инвестиций (особенно мужских), экономической производительности (валового внутреннего продукта (ВВП) на душу населения) и женского равенства. Мы опираемся как на продольные, так и на поперечные данные из различных дисциплин. В некоторых случаях мы обеспечиваем надежную эмпирическую проверку конкретных предсказаний или последствий. В других случаях имеющиеся данные обеспечивают лишь квалифицированную поддержку, базовую последовательность или правдоподобие prima-facie. Как обычно, будущая работа может показать, что теория не соответствует действительности, а конкретные гипотезы ошибочны. В заключение мы (i) сравним условия, благоприятствующие распространению моногамного и полигинного брака, (ii) рассмотрим альтернативные гипотезы распространения моногамного брака и (iii) предположим, как брачные системы могут быть связаны с развитием демократических институтов и промышленным экономическим ростом.
Against Willpower
Идеи о силе воли и самоконтроле имеют глубокие корни в западной культуре, восходящие по крайней мере к раннему христианству, когда такие богословы, как Августин Гиппонский, использовали идею свободы воли, чтобы объяснить, как грех может быть совместим со всемогущим божеством. Позже, когда философы отвернулись от религии, мыслители эпохи Просвещения, в частности Дэвид Юм, пытались примирить свободу воли с восходящей идеей научного детерминизма.
Однако конкретная концепция “силы воли” возникла лишь в Викторианскую эпоху, о чем пишет современный исследователь психологии Рой Баумейстер в своей книге “Will Power: Rediscovering the Greatest Human Strength. В 19 веке продолжающееся ослабление религии, огромный рост населения и повсеместная бедность привели к социальному беспокойству о том, будет ли растущий низший класс придерживаться надлежащих моральных норм. Самоконтроль стал навязчивой идеей викторианцев, которую пропагандировали такие издания, как чрезвычайно популярная в 1859 году книга “Самопомощь”, проповедовавшая ценности “самоотречения” и неустанного упорства. Викторианцы взяли идею прямо из промышленной революции и описали силу воли как ощутимую силу, приводящую в движение двигатель нашего самоконтроля. Людей с недостатком силы воли следовало презирать. Самое раннее употребление этого слова, согласно Оксфордскому словарю английского языка, датируется 1874 годом и относится к моралистическому беспокойству по поводу употребления психоактивных веществ: “Пьяница… чья сила воли и чья моральная сила были побеждены развращенным аппетитом”.
В начале 20 века, когда психиатрия стремилась утвердиться в качестве легитимной, научно обоснованной области, Фрейд разработал идею “суперэго”. Суперэго – это ближайший психоаналитический родственник силы воли, представляющий собой критическую и морализирующую часть психики, усвоенную от родителей и общества. Оно играет определенную роль в основных функциях самоконтроля – оно тратит психическую энергию на противостояние ид, но оно также связано с более широкими этическими и ценностными суждениями. Несмотря на то, что Фрейду обычно приписывают отказ от викторианских нравов, суперэго представляло собой квазинаучное продолжение викторианского идеала. К середине века Б.Ф. Скиннер выдвинул идею о том, что не существует внутренней свободы для контроля поведения. Академическая психология повернула в сторону бихевиоризма, а сила воли была в значительной степени отброшена профессией.
На этом можно было бы закончить с силой воли, если бы не неожиданные открытия последних десятилетий, которые привели к возрождению интереса к изучению самоконтроля. В 1960-х годах американский психолог Уолтер Мишель решил проверить, как дети откладывают удовлетворение перед лицом соблазнительной сладости, проведя знаменитый “зефирный эксперимент”. Его юным подопытным предложили выбрать между одной зефиринкой сейчас и двумя позже. Лишь много лет спустя, услышав анекдоты о том, как некоторые из его бывших подопытных успевают в школе и на работе, он решил разыскать их и собрать более широкие показатели успеваемости. Он обнаружил, что дети, которые лучше сопротивлялись искушению, в дальнейшем получали более высокие оценки и результаты тестов. Это открытие вызвало возрождение интереса ученых к идее “самоконтроля” – обычного термина для обозначения силы воли в психологических исследованиях.
Folk Explanations of Aggressive Behaviors
Неудивительно, что жертвы и преступники часто по-разному оценивают агрессивное поведение. В данном исследовании изучалось, объясняют ли жертвы, преступники и свидетели агрессивное поведение по-разному. В исследовании приняли участие 408 человек, которые вспоминали время, когда они причинили вред другому человеку (т.е. память преступника), когда другой человек причинил вред им (т.е. память жертвы) и когда они стали свидетелями агрессивного поведения (т.е. память свидетеля). Как и в предыдущих исследованиях, участники оценили вспоминаемое ими агрессивное поведение с точки зрения жертвы как более вредное и менее оправданное, чем поведение с точки зрения правонарушителя.
При изучении своих объяснений поведения участники чаще всего объясняли собственное агрессивное поведение, ссылаясь на свои умственные размышления, которые привели к такому поведению (т.е. объяснения причин). Для сравнения, при объяснении агрессивного поведения других они чаще ссылались на фоновые причинные факторы (т.е. объяснения причин) – такие как черты личности, демографические факторы, культурные нормы и т.д.). Эти результаты показывают тонкости в том, как люди рассказывают о своем агрессивном взаимодействии: Когда люди рассказывают о своем собственном агрессивном поведении, они используют способы объяснения, которые представляют их поведение как разумное, а когда рассказывают о времени, когда другой человек вел себя агрессивно по отношению к ним, люди используют способы объяснения, которые скрывают мыслительные процессы, приведшие к такому поведению.
Keeping it simple: how technology shapes the terror threat
В конце 1857 года итальянский националист Феличе Орсини посетил Англию и попросил инженера из Бирмингема по имени Джозеф Тейлор изготовить шесть копий разработанной им бомбы. Бомба использовала фульминат ртути и должна была взорваться при ударе. Орсини испытал бомбу в Шеффилде и Девоне с помощью Симона Бернара, французского радикала. Когда они убедились, что бомба работает, Орсини отправился в Париж, намереваясь убить императора Наполеона III. Вечером 14 января 1858 года Орсини и его сообщники бросили три бомбы в карету, в которой находились император и его жена. Они не пострадали, но восемь человек были убиты и 156 ранены; Орсини был казнен на гильотине два месяца спустя. После этого во Франции на короткое время вспыхнули антибританские настроения, поскольку бомбы были изготовлены и испытаны в Великобритании.
Бомба Орсини стала важным шагом в развитии террористических возможностей. Это было самодельное взрывное устройство ударного действия, разбрасывающее осколки, и оно стало синонимом терроризма и повстанческой деятельности даже после изобретения динамита в 1866 году. Среди прочих, бомбы Орсини использовались Гарибальди в Италии в 1860-х годах и парижскими коммунарами в 1871 году; они были брошены в Исмаил-пашу, хедива Египта, в 1866 году, убили не менее 30 человек в Барселоне в 1893 году, а в 1908 году были использованы антиколониальными повстанцами при попытке пустить под откос поезд в Калькутте. В бомбе, убившей царя Александра II, были элементы конструкции Орсини.
Решающим фактором успеха бомбы Орсини была не только ее эффективность, но и простота в эксплуатации. Было легко достать комплектующие, ее было легко сконструировать и использовать, она работала достаточно хорошо, и ее можно было носить в кармане. Эта техника позволяла бросить вызов государственной монополии на насилие. Карл Гейнцен, немецкий революционер, утверждал в 1853 году, что радикалам необходимо “разработать некую ракету, которую один человек может бросить в группу из нескольких сотен человек и убить их всех”, что даст “нескольким одиночкам страшную силу угрожать безопасности целых масс варваров”. Теперь у них это было.
Креативность и изобретательность всегда были ключевыми элементами успешной террористической атаки. Не существует четкой корреляции между стоимостью и эффективностью, или между сложностью и эффективностью. Самые дешевые и простые атаки могут быть не менее смертоносными, чем те, которые требуют времени, опыта и денег. Это продемонстрировала, например, атака в Ницце в День взятия Бастилии 2016 года, когда 19-тонный грузовик въехал в толпу людей, убив 86 и ранив 450 человек. Можно также утверждать, что 11 сентября, самая дерзкая террористическая атака из всех, была разрушительно проста с технической точки зрения.
Sexual Orientation as Gendered to the Everyday Perceiver
Мы представляем комплексный междисциплинарный обзор склонности людей воспринимать сексуальную ориентацию как гендерное явление. Опираясь на данные психологии и других дисциплин, мы показываем, что в разных культурах и с течением времени люди рассматривают и оценивают лесбиянок, геев и бисексуалов по тому, насколько они соответствуют или не соответствуют традиционным гендерным ожиданиям. Мы разделили обзор на два раздела. Первый основан на исторических, антропологических, юридических и качественных подходах. Во втором – психологические и социологические количественные исследования. Общим для всех этих дисциплин является то, что гендер и сексуальная ориентация являются неразделимыми конструктами в сознании обычного социального человека.
The Case for Longtermism
Представьте себе, что вы прожили жизнь каждого человека, который когда-либо существовал – в порядке рождения.
Ваша первая жизнь начинается примерно 300 000 лет назад в Африке. Прожив эту жизнь и умерев, вы возвращаетесь назад во времени, чтобы реинкарнировать в качестве второго человека, родившегося немного позже первого, затем третьего человека и так далее.
Через сто миллиардов (или около того) жизней вы становитесь самым молодым человеком из ныне живущих. Ваша жизнь длится где-то четыре триллиона лет. Примерно 10 процентов из них вы провели как охотник-собиратель, 60 процентов – как фермер, 20 процентов – воспитывая детей и более 1 процента – болея малярией или оспой. Вы потратили 1,5 миллиарда лет на секс и 250 миллионов на роды.
Такова ваша жизнь на сегодняшний день – с момента рождения Homo sapiens до настоящего времени.
Но теперь представьте, что вы проживаете и все будущие жизни. Ваша жизнь, мы надеемся, только начинается. Даже если человечество проживет столько же, сколько типичный вид млекопитающих (около миллиона лет), и даже если население Земли сократится до десятой части от его нынешней численности, 99,5 процента вашей жизни все еще будет впереди. В масштабах типичной человеческой жизни вам в настоящем было бы всего несколько месяцев. Будущее огромно.
Я предлагаю этот мысленный эксперимент, потому что мораль, по своей сути, заключается в том, чтобы поставить себя на место других и относиться к их интересам так же, как к своим собственным. Когда мы делаем это в масштабах всей человеческой истории, на первый план выходит будущее – где живет почти каждый человек и где заложен почти весь потенциал радости и страдания.
Relationship between extinction magnitude and climate change during major marine and terrestrial animal crises
(a)-(c) Вымирание рода.
(d)-(f) Вымирание видов.
(a, d) Взаимосвязь между этим показателем и глобальной аномалией поверхности.
(b, e) Взаимосвязь между этим и аномалией температуры поверхности в местах обитания (глобальное море или суша).
(c, f) Взаимосвязь между этим и абсолютной аномалией температуры поверхности в местах обитания (глобальное море или суша).
Синие круги: морские вымирания
Красные квадраты: наземные вымирания, представленные тетраподами для конца O, F-F, конца P и конца T и для K-Pg. Бледно-голубые области показывают крупные вымирания.
О: ордовик.
F-F: Фраснийско-фаменская граница.
G: гвадалупий.
P: пермь.
Т: триас.
К-Pg: Мелово(cretaceous)-палеогеновая граница.
H-A: голоцен-антропоцен.
Климатолог из Университета Тохоку в Японии подсчитал цифры и считает, что сегодняшнее массовое вымирание не сравнится с пятью предыдущими. По крайней мере, не в ближайшие столетия.
За последние 540 миллионов лет Земля не раз теряла большую часть своих видов за относительно короткий геологический промежуток времени.
Эти события известны как массовые вымирания, и они часто следуют по пятам за изменением климата, будь то экстремальное потепление или экстремальное похолодание, вызванное астероидами или вулканической активностью.
Когда Кунио Кайхо попытался количественно оценить стабильность средней температуры поверхности Земли и биоразнообразия планеты, он обнаружил в основном линейный эффект. Чем больше изменение температуры, тем больше масштабы вымирания.
Для событий глобального похолодания наибольшие массовые вымирания происходили при снижении температуры примерно на 7°C. Но для событий глобального потепления Кайхо обнаружил, что наибольшие массовые вымирания происходили при потеплении примерно на 9°C.
Это намного выше предыдущих оценок, согласно которым температура в 5,2°C приведет к крупному массовому вымиранию морских организмов, наравне с предыдущей “большой пятеркой”.
Для сравнения, к концу века современное глобальное потепление приведет к повышению температуры поверхности на целых 4,4°C.
“Глобальное потепление на 9°C не появится в антропоцене, по крайней мере, до 2500 года при самом худшем сценарии”, – прогнозирует Кайхо.
Кайхо не отрицает, что многие вымирания на суше и в море уже происходят из-за изменения климата; он просто не ожидает такой пропорции потерь, как раньше.
Однако не только степень изменения климата подвергает виды риску. Жизненно важна скорость, с которой оно происходит.
Крупнейшее массовое вымирание на Земле уничтожило 95 процентов известных на тот момент видов и произошло в течение 60 000 лет около 250 миллионов лет назад. Но сегодняшнее потепление происходит в гораздо более короткие сроки благодаря выбросам человеком ископаемого топлива.
“It Won’t Happen to Us”: Unrealistic Optimism Affects COVID-19 Risk Assessments and Attitudes Regarding Protective Behaviour
Люди обычно верят, что их собственное будущее будет лучше, чем будущее сопоставимых других людей. Надежные доказательства подтверждают такой нереалистичный оптимизм во многих сферах жизни. Здесь мы исследуем, как нереалистичный оптимизм может повлиять на оценку людьми риска заражения COVID-19, а также на их отношение к поведению, направленному на защиту от заражения. В двух исследованиях, проведенных в США (N = 160) и Великобритании (N = 161) в разное время во время пандемии, мы показали, что участники считали вероятность заражения и носительства инфекции более низкой для себя и своих близких по сравнению со знакомыми, а вероятность участия в защитном поведении более высокой для себя и своих близких по сравнению со знакомыми.
Полученные результаты свидетельствуют о нереалистичном оптимизме в отношении COVID-19. Такие предубеждения особенно важны в отношении инфекционных заболеваний, где недооценка риска как для себя, так и для близких людей может снизить меры предосторожности и увеличить распространение вируса.
Biochemical Pathways
Мемы
А если вы дочитали аж досюда, то вот вам ссылка на легендарный сериал “Шоу Довгоносиків” (44 серии). Кто знает — тот оценит.
2 comments On #25 Neuroexistencialism Weekend Digest
Нещадно пользуюсь словами автора “Если вы не можете найти полный текст какой-то из статей — напишите мне в личку” – и прошу помочь с поиском полного текста “Sexual Orientation as Gendered to the Everyday Perceiver”. (“Личку” не смог найти). Сайхаб находит статью, но ломается при попытке скачать пдф. Ну и благодарю за подборку!
Добрый день! Спасибо, что читаете:)
Постучите мне в Телеграм @jesusmercy9 — статья ждёт вас )