Resurrection of endogenous retroviruses during aging reinforces senescence
Старение ассоциируется с физиологическим упадком и проявлениями хронических заболеваний, однако многие лежащие в его основе молекулярные изменения и механизмы остаются малоизученными. Благодаря значительным усилиям, предпринятым в последние десятилетия, было выявлено несколько причинных детерминант молекулярных изменений, связанных со старением, таких как эпигенетические изменения и стимуляция факторов секреторного фенотипа, ассоциированного со старением (senescence-associated secretory phenotype, SASP). Хотя большинство этих исследований описывают детерминанты старения, исходящие в основном из белково-кодирующих генов, некодирующая часть генома также начала привлекать внимание. Например, молчащие длинные чередующиеся элементы-1 (long-interspersed element, LINE1)*, относящиеся к ретротранспозонам** без длинных терминальных повторов (non-LTR), могут активироваться во время старения, вызывая врожденный иммунный ответ, который отвечает за часть фенотипов, связанных со старением.
* Многие нейродегенеративные заболевания связаны с хроническим воспалением в мозге и на периферии, что приводит к постоянному дисбалансу иммунных процессов. Помимо маркеров воспаления, в ходе прогрессирования нейродегенеративных заболеваний была выявлена активация транспозируемых элементов, включая длинные чередующиеся ядерные элементы (LINE) и эндогенные ретровирусы (ERV), которые даже коррелируют с клинической тяжестью заболевания. ERVs - это остатки вирусных инфекций в геноме человека, приобретенные в ходе эволюции. При активации они продуцируют транскрипты, а филогенетически самые молодые из них все еще способны производить вирусоподобные частицы. Кроме того, ERV могут связывать транскрипционные факторы и модулировать иммунный ответ. Находясь между своими и чужими, ERV рассматриваются в контексте вирусных инфекций центральной нервной системы, старения и нейродегенеративных заболеваний.
** Ретротранспозоны - эволюционно широко распространенные генетические элементы, которые реплицируются путем обратной транскрипции копии РНК и интегрируют продукт ДНК в новые участки генома хозяина. Они составляют значительную часть геномов метазоев. Поскольку вставки могут нарушать функции генома хозяина, активность ретротранспозонов контролируется на транскрипционном и посттранскрипционном уровнях. Исследование этого контроля позволило понять неожиданные механизмы регуляции генов, включая РНК-интерференцию (RNAi). Несмотря на потенциально вредное воздействие, ретротранспозоны выполняют важные геномные функции, включая роль в центромерах и теломерах некоторых видов, а также вклад в адаптацию генома к изменяющимся условиям окружающей среды.
Другой класс ретроэлементов, эндогенные ретровирусы (ERVs)*, относящиеся к LTR ретротранспозонам, являются реликтом древней ретровирусной инфекции, закрепленным в геноме в ходе эволюции и составляющим около 8% генома человека. В результате эволюционного давления большинство ERVs человека (HERVs) накапливают мутации и делеции, препятствующие их репликации и функции транспозиции. Однако некоторые эволюционно молодые подсемейства провирусов HERV, такие как недавно интегрированная подгруппа HERVK вируса опухоли молочной железы мыши человека типа-2 (HML-2), сохраняют открытые рамки считывания, кодирующие белки, необходимые для формирования вирусных частиц, включая Gag, Pol, Env и Pro.
MA, matrix; CA, capsid; NC, nucleocapsid; PR, protease; RT, reverse transcriptase; RH, RNase H; IN, integrase; SU, surface; TM, transmembrane; LTR, long terminal repeat; HERVs, human endogenous retroviruses.
Human endogenous retroviruses in cancer: Expression, regulation and function (Review)
За исключением определенных этапов эмбриогенеза, когда ДНК гипометилирована, и при некоторых патологических состояниях, таких как рак, HERV транскрипционно заглушаются механизмами контроля хозяина, такими как эпигенетическая регуляция на постэмбриональных этапах развития. Примечательно, что вопрос о том, могут ли ERV избежать контроля хозяина во время старения и, если да, то какое влияние они могут оказывать на клеточное и организменное старение, до сих пор остается малоизученным.
*HERV являются реликтами древних инфекций, которые поразили зародышевую линию приматов на протяжении последних 100 миллионов лет, и стали стабильными элементами на стыке между собственной и чужой ДНК. Интригующе, но коэволюция HERV с хозяином привела к одомашниванию деятельности, которая ранее была связана с жизненным циклом ретровируса, обеспечивая новые клеточные функции. Например, отдельные белки оболочки HERV были использованы в целях, связанных с беременностью, а провирусные длинные терминальные повторы участвуют в транскрипционной регуляции различных клеточных генов. Учитывая персистенцию HERV в геноме хозяина и их базальную экспрессию в большинстве здоровых тканей, вполне разумно, что защитные силы человека должны предотвращать HERV-опосредованную иммунную активацию. Несмотря на это, HERV и их продукты (включая РНК, цитозольную ДНК и белки) по-прежнему способны модулировать иммунную систему хозяина и оказывать на нее влияние, что позволяет предположить их центральную роль в эволюции и функционировании врожденного иммунитета человека. Действительно, последовательности HERV внесли большой вклад в формирование и расширение сети интерферона, распространяя индуцибельные гены, которые периодически одомашнивались в различных линиях млекопитающих.
В данном исследовании, используя межвидовые модели и различные методы, мы выявили не описанную ранее роль эндогенного ретровируса как биомаркера и фактора старения. В частности, мы определили, что экспрессия эндогенных ретровирусов связана с клеточным и тканевым старением и что накопление ретровирусоподобных частиц HERVK (RVLPs) опосредует эффекты, способствующие старению в клетках-реципиентах. Что еще более важно, мы можем ингибировать эндогенные ретровирусы, опосредованные про-сенесценцией, чтобы облегчить клеточное старение и дегенерацию тканей in vivo, что открывает возможности для разработки терапевтических стратегий для лечения заболеваний, связанных со старением.
Evolutionary History of Hunter-Gatherer Marriage Practices
Брак – это человеческая универсалия, которая объединяет самцов и самок в социально признанные репродуктивные единицы. Хотя стабильные брачные связи встречаются во многих таксонах, человеческие браки имеют широкое значение за пределами репродукции. Брак является фундаментальным краеугольным камнем человеческих экономических, социальных и родственных сетей. Действительно, брак как элементарный принцип человеческих систем родства уже давно считается центральным аспектом межгрупповых союзов. Обмен парами между родственными группами (взаимная экзогамия) и сопутствующие сети экономического обмена (например, отработка невесты* (brideservice) и выкуп невесты (brideprice) широко распространены и, возможно, создают основу социальной организации человека. Однако значительные культурные различия по всему миру открывают вопрос о том, представляет ли регулируемый обмен парами между родственными группами исконную форму брака, или же это недавнее следствие более интенсивного способа существования. На этот вопрос важно ответить, поскольку в одних обществах брак – это беззаботная связь (nonchalant affair – не особо заморачиваются) с ограниченным регулированием браков по ухаживанию без каких-либо предписаний (хотя запреты на близкое родство повсеместны), в то время как в других браки организуются и регулируются сложными правилами и предписаниями. Чтобы ответить на эти вопросы об эволюционной истории человеческого брака, мы представляем филогенетическую реконструкцию брачной практики, используя сравнительные данные современных охотников-собирателей.
* Отработка невесты традиционно изображается в антропологической литературе как услуга, оказываемая женихом семье невесты в качестве выкупа за невесту или его части.
Люди жили как охотники-собиратели на протяжении большей части истории нашего вида, поэтому культурные различия среди недавних охотников-собирателей могут быть полезны для реконструкции социальной структуры предков человека. В сравнительном исследовании 190 обществ охотников-собирателей показали, что организация брака родителями или близкими родственниками является основным способом заключения брака в 85% случаев; отработка невесты, выкуп невесты или некоторый вид обмена между семьями встречается в 80% случаев; и менее 20% мужчин состоят в полигинных браках в 87% случаев. Распространенность брачных практик у охотников-собирателей свидетельствует о глубокой истории регулируемых браков. Отработка невесты и выкуп невесты часто являются важнейшими экономическими компонентами регулируемого брачного обмена, а низкий уровень полигинии указывает на равномерность такого обмена. Здесь мы продолжаем исследовать вариации брака, добавляя временную глубину с помощью филогенетического анализа, чтобы лучше сформулировать эволюционные последовательности производных человеческих признаков, связанных с браком (например, обмен парами, социальная структура метагруппы и т.д.).
Филогенетическая реконструкция брачных практик важна по нескольким причинам. Во-первых, филогенетическая реконструкция позволяет понять предковое состояние человеческого брака и проследить культурную инерцию определенных типов брачных практик. Во-вторых, эволюционная история критических компонентов брачной практики человека помогает нам сформулировать обоснованные гипотезы об эволюции вариаций в социальной структуре человека. Наконец, некоторые эволюционные исследователи подчеркивают важность автономного выбора пары в формировании поведения и морфологии человека, в то время как другие более осторожно оценивают степень свободы выбора пары, учитывая, что спаривание и брак часто сильно регулируются родителями и близкими родственниками. Филогенетический анализ позволяет судить о том, в какой степени предковые самцы и самки были способны реализовать свои собственные предпочтения в выборе пары и, следовательно, о природе человеческого полового отбора.
Wheel running in the wild
Физические упражнения полезны для здоровья и защищают от рака, диабета, сердечно-сосудистых проблем, нарушений сна и депрессии. Активность также стимулирует нейрогенез, даже у стареющих грызунов, например, в гипоталамусе и зубчатой извилине. Поэтому добровольный бег в колесе используется во многих научных дисциплинах как инструмент для стимулирования и измерения активности. Однако биологическое значение бега в колесе остается неясным и трудно интерпретируемым. Утверждается, что бег в колесе является неестественным, возможно, даже стереотипией или неврозом, который развивается только в неволе. Наиболее близким к официальному эксперименту является личное сообщение Конрада Лоренца, приведенное Каванау, в котором упоминается, что сбежавшие грызуны, ранее подвергавшиеся воздействию колес, будут заходить и бегать в доступных беговых колесах.
Использование беговых колес в лабораторных экспериментах растет благодаря сообщениям о положительном влиянии физических упражнений на здоровье и их защитных эффектах на развитие заболеваний. Такое развитие лабораторных исследований вновь ставит вопрос о том, является ли активность на беговом колесе патологическим явлением, которое развивается только в неволе. В связи с этим мы провели исследование, в котором выяснили, проявляется ли активность бегущего в колесе и в дикой природе, когда свободно живущие животные сталкиваются с колесом в своей естественной среде обитания.
Мы выбрали два места обитания одичавших мышей: просторный, зеленый городской район (данные собраны с октября 2009 года по февраль 2013 года) и недоступный для посещения участок дюны (данные собраны с июня 2011 года по январь 2013 года). В каждом из этих мест мы разместили беговое колесо (диаметр 24 см) с автоматическим обнаружением движения, пассивный инфракрасный датчик движения, камеру с ночным видением и поднос с едой для привлечения мышей. Для размещения измерительного оборудования колесо было частью конструкции, похожей на клетку, в которую могло легко войти любое животное размером до крысы. Каждое посещение животным экспериментальной установки фиксировалось камерой с помощью пассивного инфракрасного детектора движения. В ночное время камера работала при помощи активного инфракрасного света. Инфракрасный свет невидим для мышей и не мешал обнаружению движения. Записанные кадры позволили определить вид, ответственный за движение колеса. За более чем 3 года мы проанализировали более 12 000 видеофрагментов, на которых было зафиксировано движение колеса, из более чем 200 000 записей, сделанных, когда животные посещали место записи. Видеозаписи анализировались обученными наблюдателями с целью определения вида животного в колесе. Движение колеса определялось автоматически с помощью небольшого магнита, прикрепленного к колесу, и стационарного магнитосенсора. Ход колеса оценивался, когда датчик срабатывал.
Мы наблюдали бег в колесе как в городской местности (1011 наблюдений за первые 24 месяца, из них 734 – мыши), так и в дюнах (254 наблюдения за 20 месяцев, из них 232 – мыши). Движение колес, не вызванное мышами, было вызвано землеройками, крысами, улитками, слизнями или лягушками . Из них только улитки вызывали бессистемное, а не направленное движение колеса и поэтому были исключены из анализа. Случаи, когда животные приводили колесо в движение извне, также не считались правильным ходом колеса и поэтому были исключены.
Учитывая, что бег в колесе может быть добровольным поведением, остается вопрос, почему животные выбирают бег в колесе. Преобладает мнение, что бег в колесе определяется более чем одним фактором. Существующие объяснения заключаются в том, что бег в колесе – это потребительское поведение, удовлетворяющее мотивацию, такую как игра или бегство, или что он связан с метаболической системой как двигательная реакция на голод или внешние стимулы, связанные с добычей пищи. Наши результаты показывают, что хотя количество посещений места записи уменьшалось, когда не было пищи, доля посещений, включающих бег на колесах, увеличивалась. Это подразумевает, что бег на колесах может быть вознагражден даже без сопутствующего пищевого вознаграждения, что говорит о важности мотивационных систем, не связанных с добычей корма.
Cancer Vaccine to Simultaneously Kill and Prevent Brain Cancer Developed
Исследователи разработали новый подход к клеточной терапии, позволяющий уничтожать сформировавшиеся опухоли и вызывать долгосрочный иммунитет, тренируя иммунную систему таким образом, чтобы она могла предотвратить повторное возникновение рака.
Команда испытала свою вакцину двойного действия, убивающую рак, на продвинутой мышиной модели смертельного рака мозга глиобластомы, получив многообещающие результаты.
Команда преследовала простую идею: взять раковые клетки и превратить их в убийц рака. Используя генную инженерию, они перепрофилировали раковые клетки, чтобы разработать терапию, которая убивает опухолевые клетки и стимулирует иммунную систему как для уничтожения первичных опухолей, так и для профилактики рака”.
Вакцины против рака являются активной областью исследований многих лабораторий, но подход, который применили Шах и его коллеги (Khalid Shah et al.), отличается от других. Вместо того чтобы использовать инактивированные опухолевые клетки, команда использует живые опухолевые клетки, которые обладают необычной особенностью. Подобно голубям, возвращающимся в гнездо, живые опухолевые клетки преодолевают большие расстояния по всему мозгу, чтобы вернуться к месту расположения своих собратьев.
Воспользовавшись этим уникальным свойством, команда Шаха создала живые опухолевые клетки с помощью инструмента редактирования генов CRISPR-Cas9 и перепрофилировала их для выделения агента, убивающего опухолевые клетки.
Кроме того, созданные опухолевые клетки были спроектированы таким образом, чтобы экспрессировать факторы, которые позволят иммунной системе легко обнаружить, пометить и запомнить их, что подготовит иммунную систему к долгосрочному противоопухолевому ответу.
Команда протестировала свои перепрофилированные CRISPR-усиленные и реверсированные терапевтические опухолевые клетки (ThTC) на различных штаммах мышей, включая тот, который содержал клетки костного мозга, печени и тимуса, полученные от человека, имитируя иммунную микросреду человека. Они также встроили в раковую клетку двухуровневый предохранительный выключатель, который при активации уничтожает ThTC в случае необходимости.
Hallmarks of aging: An expanding universe
Исследования старения изучают снижение функциональности организмов в зрелом возрасте. С 2013 года, когда в журнале Cell было опубликовано первое издание “Основных признаков старения “, было опубликовано около 300 000 статей, посвященных этой теме, то есть столько же, сколько за предыдущее столетие. Следовательно, настало время для нового издания “Признаков старения”, включающего основные знания, полученные за десятилетие.
Различие между “отличительными признаками” по своей сути диффузно, поскольку они взаимодействуют и не являются независимыми друг от друга. Поэтому их классификация неизбежно произвольна, но мы предложили три критерия, которые должны применяться к каждому признаку старения:
(1) зависимое от времени проявление изменений, сопровождающих процесс старения,
(2) возможность ускорить старение путем экспериментального усиления признака, и – что наиболее важно –
(3) возможность замедлить, остановить или обратить вспять старение путем терапевтического воздействия на признак.
Вместо того чтобы перечислять все изменения, связанные с возрастом, мы сосредоточимся на молекулярных, клеточных и системных процессах, механистически объясняющих их проявление. При этом, как в медицине, так и в медицине человека, объективная количественная оценка морфологических и функциональных изменений, затрагивающих стареющий организм, необходима для измерения биологического старения. Действительно, расхождение между биологическим и хронологическим возрастом может отражать эффективность ускоряющих или замедляющих старение манипуляций, которые оценивают вклад того или иного признака в процесс старения. По этой причине стандартизированные физиологические измерения (например, респирометрия для измерения базальных и максимальных энергетических затрат), функциональные тесты (например, на сенсорном, психомоторном и когнитивном уровнях) и все более сложные “омические” технологии (например, геномика, эпигеномика, транскриптомика, протеомика и метаболомика), часто применяемые на уровне отдельных клеток, играют важную роль в оценке пространственно-временных моделей ухудшения здоровья и (не)эффективности стратегий борьбы со старением.
В 2013 году мы предложили девять молекулярных, клеточных и системных признаков старения: Нестабильность ДНК, истощение теломер, эпигенетические изменения, потеря протеостаза, нарушение чувствительности к питательным веществам, дисфункция митохондрий, клеточное старение, истощение стволовых клеток и изменение межклеточной коммуникации. Последние исследования подтвердили и расширили важность всех этих признаков. Они выдержали проверку десятками тысяч исследователей старения, но требуют обновления с учетом открытий последнего десятилетия. Например, в 2013 году большая часть доказательств антивозрастных вмешательств была ограничена модельными организмами, не относящимися к млекопитающим, включая дрожжи, нематод и плодовых мушек. К счастью, эксперименты с участием мышей (а в некоторых случаях и нечеловеческих приматов) подтвердили достоверность большинства этих признаков у млекопитающих. Следует отметить, что возрастные заболевания человека имеют статистически более высокие шансы на совместное возникновение и общие геномные характеристики, когда они причинно связаны с одним и тем же признаком, а не с разными признаками, что клинически подтверждает выбранный нами подход.
Помимо необходимого обновления предыдущих признаков, мы также внесли некоторые изменения и включили следующие три дополнительных признака старения: нарушенная макроаутофагия, хроническое воспаление и дисбиоз. Отключенная макроавтофагия изначально рассматривалась как частный случай потери протеостаза. Однако макроавтофагия затрагивает не только белки, но может быть направлена на целые органеллы и макромолекулы небелковой природы, что оправдывает ее рассмотрение как отдельного явления. Более того, мы посчитали, что последняя отличительная черта, которую мы перечислили в 2013 году, – изменение межклеточной коммуникации – слишком обширна и требует отдельного обсуждения хронического воспаления и дисбиоза, связанного с возрастом.
Взаимозависимость признаков старения означает, что экспериментальное усиление или ослабление одного конкретного признака обычно влияет и на другие признаки. Это подчеркивает тот факт, что старение является сложным процессом, который необходимо рассматривать как единое целое. Соответственно, каждый из признаков должен рассматриваться как точка входа для будущих исследований процесса старения, а также для разработки новых антивозрастных лекарств.
Exceeding 1.5°C global warming could trigger multiple climate tipping points
Interacting tipping elements increase risk of climate domino effects under global warming
Переломные точки климата – “точки невозврата”, после прохождения которых ключевые компоненты климата Земли начнут необратимо разрушаться, – могут быть вызваны гораздо более низкими температурами, чем предполагали ученые ранее, причем некоторые переломные точки потенциально уже достигнуты. Согласно новому исследованию, существует гораздо больше потенциальных переломных точек, чем ученые считали ранее.
В климатологии переломная точка определяется как повышение глобальной температуры, после которого локализованная климатическая система или “переломный элемент” – например, тропические леса Амазонки или ледниковый щит Гренландии – начинает необратимо снижаться. После достижения переломной точки этот элемент начнет испытывать эффект побега, который, по сути, навсегда обречет его на гибель, даже если глобальная температура опустится ниже переломной точки.
Идея переломных точек климата впервые появилась в 2008 году в статье, опубликованной в журнале PNAS, когда исследователи определили девять ключевых переломных элементов, которые могут достичь такого порога в результате антропогенного изменения климата. В новом исследовании, которое было опубликовано 9 сентября в журнале Science, группа исследователей проанализировала данные из более чем 200 работ на тему переломных точек, опубликованных с 2008 года. Они обнаружили, что в настоящее время существует 16 основных переломных точек, почти все из которых могут достичь точки невозврата, если глобальное потепление продолжится более чем на 2,7 градуса по Фаренгейту (1,5 градуса по Цельсию) выше доиндустриального уровня.
Земля уже потеплела более чем на 2 градуса по Фаренгейту (1,1 C0) по сравнению с доиндустриальным уровнем и, если нынешние тенденции потепления сохранятся, то температура достигнет от 3,6 до 5,4 градусов по Фаренгейту (2 и 3 C0) по сравнению с доиндустриальным уровнем, говорится в заявлении авторов исследования.
В данном исследовании ученые рассчитали точную температуру, при которой каждый переломный элемент, скорее всего, пройдет точку невозврата. Их анализ показал, что пять переломных элементов – ледяные щиты Гренландии и Западной Антарктики, арктическая вечная мерзлота, тропические коралловые рифы и ключевое океаническое течение в море Лабрадор – находятся в “опасной зоне”, то есть быстро приближаются к своим переломным точкам.
Две из этих критических точек опасной зоны, Гренландский и Западно-Антарктический ледяные щиты, уже превысили свои самые низкие потенциальные критические точки – 1,4 F (0,8 C0) и 1,8 F (1 C0) выше доиндустриального периода соответственно, что говорит о том, что эти две системы, возможно, уже не спасти, пишут исследователи.
Остальные 11 критических точек указаны как “вероятные” или “возможные”, если потепление продолжится до 2,7 F (1.5 С0).
Predictors and consequences of intellectual humility
Интеллектуальная скромность\смирение (humility) предполагает признание того, что в знаниях человека есть пробелы и что его текущие убеждения могут быть неверными. Например, кто-то может думать, что идет дождь, но признать, что он не выглянул на улицу, чтобы проверить, и что солнце может светить. Исследование интеллектуальной скромности предлагает интригующий путь для защиты от человеческих ошибок и предубеждений. Признание ограниченности знаний, хотя и не может полностью их устранить, может помочь людям уберечься от некоторых авторитарных, догматических и предвзятых склонностей.
Хотя признание ограниченности своих познаний может быть легким в ситуациях с низкими ставками, люди менее склонны проявлять интеллектуальное смирение, когда ставки высоки. Например, люди вряд ли будут вести себя интеллектуально скромно, когда ими движут сильные убеждения или когда их политическим, религиозным или этическим ценностям бросают вызов. В таких обстоятельствах многие люди крепко держатся за существующие убеждения и не способны оценить и признать точку зрения других. Эти социальные явления беспокоят ученых и политиков на протяжении десятилетий3. В связи с этим интерес к воспитанию интеллектуальной скромности возник в различных областях и направлениях психологии, включая социально-личностную, когнитивную, клиническую, образовательную, а также лидерство и организационное поведение. В совокупности исследования показывают, что интеллектуальная скромность может уменьшить поляризацию, экстремизм и восприимчивость к конспирологическим убеждениям, повысить эффективность обучения и открытий, а также укрепить доверие к науке.
Растущий междисциплинарный интерес к интеллектуальной скромности привел к появлению множества определений и оценок, что ставит вопрос об общности определений этого понятия. Утверждения о предполагаемых общественных и индивидуальных преимуществах этого понятия вызывают вопросы о силе доказательств, подтверждающих эти утверждения.
В данной статье мы представляем обзор эмпирических исследований интеллектуальной скромности. Сначала мы рассмотрим подходы к определению и измерению интеллектуальной скромности в различных областях психологии, синтезируя общую нить между, казалось бы, разрозненными определениями. Далее мы описываем, как индивидуальные, межличностные и культурные факторы могут работать на интеллектуальную скромность или против нее. В заключение мы подчеркиваем важность интеллектуальной скромности и подробно описываем мероприятия, направленные на повышение ее распространенности.
В период общественного ожесточения ученые-психологи обратились к возможному противоядию – интеллектуальному смирению. Интерес к интеллектуальной скромности проявляется в различных областях исследований, включая изучение лидерства и организационного поведения, науки о личности, позитивной психологии, суждений и принятия решений, образования, культуры, межгрупповых и межличностных отношений. В данном обзоре мы обобщаем эмпирические подходы к изучению интеллектуальной скромности. Мы критически рассматриваем различные подходы к определению и измерению интеллектуальной скромности и выявляем общий элемент: метакогнитивную способность признавать ограниченность своих убеждений и знаний. После анализа валидности различных подходов к измерению мы выделяем факторы, влияющие на интеллектуальную скромность, от безопасности отношений до социальной координации. Кроме того, мы рассматриваем эмпирические данные о преимуществах и недостатках интеллектуальной скромности для принятия личных решений, межличностных отношений, научной деятельности и общества в целом. В заключение мы описываем первые попытки стимулировать интеллектуальную скромность, предвещая возможные масштабируемые вмешательства, которые могут превратить интеллектуальную скромность в основную межличностную, институциональную и культурную ценность.
Proximate and ultimate causes of supernatural beliefs
В 2000-х годах с открытием так называемой “точки Бога” (God-spot) – области мозга, которая, как предполагалось, участвует в переживании Бога – начала процветать область нейротеологии, согласно которой сверхъестественные убеждения заложены в нашем мозге. В то же время другие исследователи указывают на значимость социокультурных факторов для усвоения и распространения сверхъестественных верований , в соответствии с мнением, что в конечном итоге религия развивалась в процессе культурной эволюции, способствуя тем самым сплоченности и сотрудничеству внутри группы. Другие же утверждают, что религия в первую очередь удовлетворяет эпистемическую потребность в понимании и предсказании мира и что она служит паллиативным механизмом, позволяющим справиться со страхом смерти.
Какая из этих точек зрения верна? Каковы непосредственные (proximate) и конечные механизмы, которые помогают нам понять, почему одни люди верят в сверхъестественные явления, такие как загробная жизнь, общение с духами или душа, а другие нет? В этой перспективной статье я проведу критический анализ существующей литературы по этой теме, особенно в свете так называемого кризиса репликации: многие опубликованные в научной литературе результаты оказались невоспроизводимыми. В основном это было связано с сомнительной исследовательской практикой, недостаточной мощностью исследований, отсутствием независимых репликационных исследований и проблемой картотеки. Подобные проблемы преследуют также психологию и когнитивную науку о религии. Поэтому в рамках проекта “Религиозная репликация” в течение последних лет мы ставили перед собой задачу оценить воспроизводимость ключевых результатов в этой области, проводя исследования прямой репликации существующих результатов, исследования зарегистрированных отчетов и масштабные кросс-культурные исследования репликации.
В этом обзоре я сосредоточусь на том, что мы узнали о (1) непосредственных когнитивных механизмах, лежащих в основе сверхъестественных убеждений, (2) психологических функциях, обеспечиваемых сверхъестественными убеждениями, и (3) социокультурных механизмах, способствующих распространению сверхъестественных убеждений (см. рисунок 1). В заключение я обсужу последствия этих различных механизмов для нашего понимания природы сверхъестественных верований и того, как они возникают.
First “virovore” discovered: An organism that eats viruses
Назовите тип органической материи, и, скорее всего, какой-нибудь организм эволюционировал, чтобы питаться ею. Растения, мясо, водоросли, насекомые и бактерии употребляются в пищу различными существами, но теперь ученые обнаружили нечто новое в меню – вирусы.
Поскольку вирусы встречаются абсолютно везде, неизбежно, что организмы будут их случайно потреблять. Но исследователь Джон ДеЛонг из Университета Небраски-Линкольна хотел выяснить, едят ли микробы вирусы активно, и может ли такая диета поддерживать физиологический рост отдельных особей и рост популяции сообщества.
“Они состоят из действительно хороших веществ: нуклеиновых кислот, большого количества азота и фосфора”, – говорит ДеЛонг. “Все должно хотеть их есть — это действительно хорошее сырье”.
Чтобы проверить гипотезу, ДеЛонг и его команда собрали образцы воды из пруда, выделили различные микробы, а затем добавили большое количество хлоровируса – пресноводного обитателя, который заражает зеленые водоросли. В течение следующих нескольких дней команда отслеживала численность популяции вирусов и других микробов, чтобы понять, поедают ли последние первых.
И, конечно же, оказалось, что один конкретный микроб питается вирусами – ресничка, известная как Halteria. В образцах воды, где не было других источников пищи для ресничек, популяция Halteria выросла примерно в 15 раз за два дня, а уровень хлоровируса снизился в 100 раз. В контрольных образцах без вируса Halteria вообще не росла.
В ходе последующих испытаний команда пометила ДНК хлоровируса флуоресцентным красителем и обнаружила, что клетки Halteria вскоре начали светиться. Это помогло подтвердить, что Halteria действительно потребляет вирус.
Эти эксперименты показывают, что недавно появившийся термин “virovore” (вирусоед) теперь может занять свое место среди травоядных, плотоядных и т.д., а Halteria – первый известный вирусоед. Но, конечно, вряд ли она будет единственной, и исследователи планируют продолжить изучение этого явления, включая его влияние на пищевые сети и более крупные системы, такие как углеродный цикл.
Tickle-fight Diplomacy, and Other Methods of Greeting and Conflict Management
Существует амбивалентность физического контакта. Комфорт, который приносит контакт между друзьями, или между членами семьи, или между любовниками, наиболее сильно контрастирует с угрозой или осуществлением насилия со стороны противника. Таким образом, встреча с незнакомцами или врагами может представлять собой дилемму между потенциальными выгодами и издержками плодотворного союза или разрушительного нападения. В таких обстоятельствах ритуалы приветствия и другие методы урегулирования конфликтов среди мужчин могут возникнуть и сохраниться как конвенции (соглашения), которые могут демонстрировать отсутствие враждебности и способствовать формированию коалиции, но также могут быть уязвимы для обманных манипуляций.
Антрополог Пьер Кластрес описывает особый способ преодоления возможности насильственного конфликта между мужчинами среди охотников-собирателей гуаяки-аче в Парагвае. Кластрес начинает с того, что отмечает их восприятие двусмысленности прикосновений в связи с пищевыми практиками, пишет
Мне было хорошо известно, насколько отвратительной индейцы считают идею прикосновения друг к другу; это было ясно, когда раздавали еду: вместо того, чтобы передавать еду прямо из рук в руки, тот, кто дает еду, кладет горсть личинок или кусок мяса на землю, а человек, которому он делает подарок, подбирает его. Такой резерв, конечно, является своего рода хорошим этикетом. Но есть в нем и нечто другое: убежденность в том, что физический контакт – это форма агрессии.
Проблемы прикосновения и возможности агрессии решаются среди мужчин гуаяки-аче с помощью ритуала приветствия, включающего щекотание. Кластрес предлагает расширенное описание этого процесса,
Теперь, если вы хотите отрицать то, что кажется агрессивным, что может быть лучше, чем принять то, что обычно интерпретируется как акт враждебности – телесный контакт? Если мужчины приветствуют это сейчас, значит, они действительно не враги. Поэтому они вступают в церемониальную игру, необходимую прелюдию ко всем этапам ритуала – ки(ы)вай (kyvai): щекотание. По двое, обхватив друг друга руками, воины запускают пальцы в подмышки и вниз по ребрам своих партнеров. Это своего рода соревнование, кто последний засмеется. Они стараются как можно дольше сдерживаться и терпеть эту щекотку, которая является для них непривычной формой пытки. Позволяя мужчинам прикасаться друг к другу, становится понятной истинная функция кивая: установить или укрепить дружбу между двумя мужчинами.
Довольно часто в лагерях Атчей Гату подходил к незнакомцу и просил его сесть рядом с ним. Двое мужчин клали головы друг на друга и начинали кывай, бормоча вкрадчивыми голосами, как влюбленные: “Видишь, чейги, мы делаем кывай. Мы делаем это, чтобы мы смеялись, чтобы мы были счастливы. Я щекочу тебя, и ты не сможешь сопротивляться. Ты лопнешь от смеха и освободишься. Мы друзья”. Человек, которого подвергают этому, сгорбился, прижал руки к бокам (ему было бы трудно пытаться щекотать другого человека), затаил дыхание и исказил лицо, но сопротивлялся он недолго. Внезапно он взрывается, его сотрясают спазмы, и он разражается истерическим смехом. Это уже слишком, он встает и пытается убежать; другой мужчина пытается его остановить, и так продолжается несколько минут. Наконец, икающий, больной от смеха и почти задыхающийся чейги умудряется пронзительным голосом попросить пощады: “Хватит! Сколько щекотки! У меня от этого живот болит!” Они друзья. Когда мне нужно было попросить об одолжении, лучше было не рисковать, чтобы не получить отказ. Поэтому я обращался к чейги и, чтобы установить дружеские отношения, подражал индейцам и отдавался удовольствиям кивай. Счастье разделили бы все. Выбранный мною партнер, которому в других обстоятельствах я бы ни за что не бросил вызов, после нескольких минут щекотки падал на землю, как Геркулес, и хныкал, как новорожденный ребенок.
Как было сказано выше, щекотные бои, по-видимому, функционируют, “чтобы установить или укрепить дружбу между двумя мужчинами”, действуя как не угрожающий способ поддержания физического контакта между мужчинами и, в идеале, уменьшая возможность конфликта.
Мемы
