Не бойся сумы, не бойся тюрьмы, не бойся мора и глада, а бойся того, кто придёт и скажет “Я знаю, как надо!”
“Братья Бентам мертвы уже сто с лишним лет, но дух паноптикона, дух принудительных работных домов сэра Сэмюэля, как и прежде, шествует по странным и страшным дорогам.
A. Huxley, ‘Variations on The Prison’, in Themes and Variations
В 1806 г. Сэмюэл Бентам представил главе российского Адмиралтейства адмиралу Чичагову отчет о своем Охтинском паноптиконе, который должен был быть направлен императору Александру I. Бентам писал:
Осторожно, чтобы не быть замеченными дурно, все надзиратели, вместе с участвующими в составе учреждения, будучи обращены к неусыпному взору главной власти, или даже самой верховной власти, [Державною самою властью] будут принуждены к возможно большему совершенству в отношении своей деятельности.
В этом суть “Паноптикона”: двусмысленная фраза “Державная власть” относилась то к царю, то к верховному существу, синонимом которого он был. Сам термин образован от древнегреческого πᾶν (pân, “все”) + ὀπτικός (optikós, “видимый”).
В 1780 году Сэмюэл Бентам приехал в россию в поисках работы в качестве морского инженера. В 1781-82 гг. он, присоединившись к обществу, окружавшему Британский завод в Санкт-Петербурге, он совершил поездку и изучил рудники и мануфактуры Урала. Вернувшись в Петербург, Бентам в 1784 г. поступил на службу к Потемкину, самому влиятельному из фаворитов Екатерины II в те годы. Потемкин его направил в своё имение в Кричев (Могилёвская область). Площадь имения составляла около 1000 кв. вёрст, на которых располагались пять городов и более сотни хуторов. К 1784 г. Потемкин построил здесь многочисленные мануфактуры: стекольный, медный, кожевенный и кожевнический заводы. А Бентама поставил менеджерить всё это дело, да ещё и следить за строительством судов для перевозки судостроительных материалов по Днепру в Херсон. И знаменитую показуху с “потемкинскими деревнями” для Екатерины, помогал организовывать Сэмюэл Бентам.
Он столкнулся с проблемами квалификации и дисциплины с самого начала своего пребывания в Кричеве, когда он пытался обучить крестьян кораблестроительному ремеслу. Проблемой было набрать достаточное количество квалифицированных менеджеров, чтобы передать им контроль над всеми работами. Особенно это касалось судостроительства. Контроль производства каждого из судов не оставлял ему сил и времени на управление промышленными предприятиями и сельскохозяйственными угодьями. Особенной проблемой был надзор за полуквалифицированными солдатами и крестьянами, строившими звенья различные вермикуляры – соединенных в червяка лодок придуманных Сэмюэлом.
Иеремия упоминает о строительстве 16 звеньев. Корпуса обычно строились впритык друг к другу вдоль русла реки. Внутри речной излучины должна была находиться ровная земля, пригодная для строительства после зимней распутицы и спуска судов на воду при возвращении уровня воды. Вогнутая форма этой земли должна была обеспечивать центральное положение, идеальное для размещения надсмотрщика. Таким образом, представляется вероятным, что именно строительство вермикулярных связей породило идею паноптикона.
Главный вермикуляр Мария Бентам (жена Сэмюэла) описывала следующим образом:
“Длина судна составляла 252 фута, хотя его крайняя ширина равнялась 16 футам 9 дюймам. Он был спланирован таким образом, чтобы проходить над мелями, и поэтому налегке проходил всего четыре дюйма воды, а с грузом и 120 гребцами на борту – шесть дюймов. Для того чтобы судно могло приспосабливаться к многочисленным и крутым поворотам рек, оно состояло из шести отдельных лодок, но так соединенных между собой особым механизмом, что между лодкой и лодкой не оставалось промежутка больше, чем диаметр небольшого железного штыря; благодаря этому приспособлению судно могло поворачиваться, как червяк, и поэтому получило название “вермикуляр”. Гребцы располагались в двух первых и части третьего звена, а также некоторые из них в шестом: они сидели по четыре человека поперек судна на двух разных высотах, так, что гребок одного человека не мог помешать гребку другого. Задняя часть третьего звена и все четвертое и пятое звенья были отведены под жилые помещения, столовую, гостиную, спальные апартаменты для императрицы, помещения для ее сопровождающих и множество приспособлений для удобства и комфорта, позволяющих использовать пространство с наибольшей пользой. Апартаменты, хотя и имели большую высоту для ходьбы внутри, но не достигали высоты гребцов снаружи, чтобы не задевать ветра, и было сделано много новых изобретений в устройстве судов с целью прочности, легкости и дешевизны конструкции. Если убрать третье, четвертое и пятое звенья, то оставшиеся три звена образуют княжескую гребную лодку”.
В 1786 г. Сэмюэл понял, что за большим количеством полуквалифицированных рабочих лучше всего наблюдать небольшому числу квалифицированных специалистов из центра. Он задумал построить “инспекционный дом”, который братья назвали “Паноптикон”. Здание казалось настолько многофункциональным, что Иеремитя наваял серию описательных писем “Panopticon or the Inspection-House”, чтобы продать эту идею британскому правительству в качестве проекта тюрьмы, с которым он возился ещё почти двадцать лет.
Здание круглое… Заключенные в своих камерах занимают окружность, офицеры – центр. Жалюзи и другие приспособления скрывают инспекторов… от наблюдения заключенных: отсюда ощущение некой вездесущности – весь контур можно обозреть, почти не меняя места. Один пост в инспекторской части обеспечивает самый совершенный обзор каждой камеры.
Jeremy Bentham, Proposal for a New and Less Expensive mode of Employing and Reforming Convicts, London, 1798
В одной из первых версий (которые позже неоднократно переосмысливались) паноптикон – это два концентрических здания и центральная башня. Охранники во внутреннем периметре скрытно наблюдают за заключенными в камерах во внешнем периметре, а главный охранник в центральной башне незримо наблюдает за охранниками. Таким образом, была разработана иерархия из трех ступеней, светское подобие Бога, ангелов и человека. Богоподобная сила, вложенная в человека, находящегося в центре этого строгого микрокосмоса, была частью задумки. Outline of a Plan of Construction of a Panopticon Penitentiary House он цитирует 138-й псалом “Domine, probasti”
1 Domine, probasti me, et cognovisti me;
Lord, thou hast proved me, and known me:
Господи! Ты испытал меня и знаешь.
2 tu cognovisti sessionem meam et resurrectionem meam.
Thou hast know my sitting down, and my rising up.
Ты знаешь, когда я сажусь и когда встаю;
3 Intellexisti cogitationes meas de longe; semitam meam et funiculum meum investigasti;
Thou hast understood my thoughts afar off: my path and my line thou hast searched out.
Ты разумеешь помышления мои издали. Все пути мои известны Тебе
4 et omnes vias meas prævidisti, quia non est sermo in lingua mea.
And thou hast foreseen all my ways: for there is no speech in my tongue.
Еще нет слова на языке моем, –Ты, Господи, уже знаешь его совершенно.
5 Ecce, Domine, tu cognovisti omnia, novissima et antiqua. Tu formasti me, et posuisti super me manum tuam.
Behold, O Lord, thou hast known all things, the last and those of old: thou hast formed me, and hast laid thy hand upon me.
Сзади и спереди Ты объемлешь меня, и полагаешь на мне руку Твою.
6 Mirabilis facta est scientia tua ex me; confortata est, et non potero ad eam.
Thy knowledge is become wonderful to me: it is high, and I cannot reach to it.
Дивно для меня ведение [Твое], –высоко, не могу постигнуть его!
7 Quo ibo a spiritu tuo? et quo a facie tua fugiam?
Whither shall I go from thy spirit? or whither shall I flee from thy face?
Куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу?
8 Si ascendero in cælum, tu illic es; si descendero in infernum, ades.
If I ascend into heaven, thou art there: if I descend into hell, thou art present.
Взойду ли на небо–Ты там; сойду ли в преисподнюю–и там Ты.
9 Si sumpsero pennas meas diluculo, et habitavero in extremis maris,
If I take my wings early in the morning, and dwell in the uttermost parts of the sea:
Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря, —
10 etenim illuc manus tua deducet me, et tenebit me dextera tua.
Even there also shall thy hand lead me: and thy right hand shall hold me.
и там рука Твоя поведет меня, и удержит меня десница Твоя.
Никуда от тебя не деться, Господи, еб твою мать.
Иеремия стремился сделать “Паноптикон” применимым “без исключения ко всем учреждениям, в которых […] необходимо держать под наблюдением некоторое количество людей”. Школы, больницы, тюрьмы – список хорошо известен. Универсальная применимость, безусловно, была центральной темой правовой и политической философии Бентама. На протяжении всей своей жизни он работал над тем, чтобы создать деконтекстуализированные конституционные и уголовные кодексы, универсально применимые к любой стране в любое время.
